Казачье наследие
Нина Миненко, доктор исторических наук
«Жена мужа бьет — не на худо учит»
На раннем этапе русского освоения Урала и Сибири среди местных казаков преобладали бессемейные одиночки. «Люди незаводные, живут непрочным строем», — говорится о них в старинном документе. Обзавестись семьей мешал недостаток невест. На Урале еще в первой половине XIX столетия помнили о тех временах, когда в казачьих поселениях «девок» было мало, а «холостежи набиралось много». Правительству приходилось отправлять в Сибирь целые партии колодниц, предназначенных в жены русским «насельникам» края. Например, в 1630 году за Урал было препровождено 150 «девок» из Тотьмы, Устюга и Сольвычегодска. Осуществлялась также вербовка невест-добровольцев. Известен случай, когда в город Енисейск по своей воле приехало из Поморья сразу 39 женщин «на женитьбу енисейским служилым людям и пашенным крестьянам».
Некоторые сибирские казаки («служилые люди») брали в жены аборигенок. «Ведомо нам учинилось от воевод и от приказных людей, которые прежде сего бывали в Сибири, — говорилось в письме патриарха Филарета сибирскому архиепископу Киприану (1622), — что в сибирских городах многие служилые … люди… с татарскими и с остяцкими, и с вогулицкими …женами смешаются… а иные живут с татарскими некрещеными, как есть с своими женами». Венчаться в церкви разрешалось лишь с крещенными. В грамоте царя Михаила Федоровича 1645 года речь шла как раз о том, чтобы в Сибири «крещеных девок и женок» татарских, остяцких и других, с их согласия, выдавать замуж «за служилых людей, за кого пригоже». В XIX веке историк А. П. Щапов даже утверждал, что казаки Западной Сибири «большею частью — отродье татар». Конечно, это было сильным преувеличением: основная масса казаков имела русских жен. Смешанные браки получили распространение и на Урале. Известно, что знаменитая «Гугниха» — жена легендарного Василия Гугни, донского атамана, одним из первых поселившегося на Яике, — была татаркой. Ее, по преданию, казаки захватили во время набега на татарский стан. Среди жен уральских казаков встречались также калмычки, казашки и даже персиянки.
К XVIII столетию и на Урале, и в Сибири острота «женского вопроса» была в целом снята. По данным переписи 1710 года, женское население здесь количественно почти не уступало мужскому. Невест предпочитали брать из своей среды, хотя до второй половины XIX века сословные перегородки не были препятствием к созданию семьи — казаки часто женились на дочерях крестьян, посадских людей, ямщиков. Позднее жен стали выбирать преимущественно в своем кругу. «Казаки почти не вступали в родство с крестьянами и вообще представителями более низких сословий. При заключении браков казаки брали жен лишь в казачьих станицах и поселках. Выйти замуж за «мужика» или жениться на «мужичке» было неслыханным событием», — заключила этнограф А. В. Сафьянова, изучавшая семейный уклад русского населения Алтая во второй половине XIX — начале XX столетия. В Уральском войске, по свидетельству местного жителя Л. Л. Масянова, в начале XХ столетия казаки также «женились только на казачках, за исключением редчайших случаев».
Оренбургские казаки предпочитали брать невест из чужих станиц. В некоторых казачьих станицах обязательным требованием к невесте было умение ездить верхом. В Уральском войске считалась плохой невеста, которая не знала псалтыри и часослова и не умела читать «по-церковнославянски». Могли отказать жениху и родители девушки, если он их чем-либо не устраивал (чаще всего по причине имущественной несостоятельности, дурных привычек или неважной репутации рода). Учитывалось мнение и самой молодежи. На Алтае, например, у казаков никого «силком не женили». От казаков южных сибирских укрепленных линий присланный сюда на службу в середине XIX века Г. Н. Потанин узнал, что любовь бывает «сглядная» и «притягная». «Первая, — объясняли ему казаки, — есть любовь взаимная, приносящая счастье; вторая невольная: какая-нибудь женщина дурного поведения привязывает к себе молодца наговорами, и он начинает тосковать, сам не зная о чем».
О том, что на Урале считали нормой, когда брак совершался с согласия родителей, но не против воли жениха и невесты, свидетельствует пример с женитьбой «Петра III»-Пугачева на яицкой казачке Устинье Кузнецовой. Посылая сватов к отцу девушки Петру Кузнецову, он просил передать ему, что если отдаст «волею дочь свою, так я женюсь, а когда не согласится, так силою не возьму». Кузнецов согласился, но потом признавался, что не рад был замужеству дочери, поскольку ей пришлось идти за «государя» «неволею» (Устинье не нравился жених, так как, по ее словам, он был «человек старый», а она «молодехонька»).
http://www.istrodina.com/rodina_articul … 5&n=66
